Книга итало-французского философа и политического активиста Маурицио Лаццарато (род. 1955) посвящена творчеству Марселя Дюшана, изобретателя реди-мейда. Но в центре внимания автора находятся не столько чисто художественные поиски знаменитого художника, сколько его отказ быть наёмным работником в капиталистическом обществе, его отстаивание права на лень.
Автор этой книги Гершом (Герхард) Шолем (1897-1982) занимает особое место в мире еврейской мысли. Уникальность его, по слову Мартина Бубера, определяется тем, что он фактически единолично создал академическую область, которая — как мы теперь видим — включает исследование и анализ каббалистической литературы в её историческом развитии, феноменологию религиозного мистицизма, духовную и политическую проблематику сионизма и в целом иудейской цивилизации.
Настоящее издание воспроизводит на русском языке итоговую версию автобиографии, вышедшую в 1997 году — к 100-летию со дня рождения Г. Шолема.
Основу текста швейцарского богослова Ханса Урса фон Бальтазара (1905-1988) об образе св. Иеронима Стридонского, каким его понял и воплотил Альбрехт Дюрер, составляет лекция, прочитанная автором к 500-летию художника (Нюрнберг, 1971). Бальтазар с позиции христианского мыслителя и искусствоведа исследует, как эволюционирует у Дюрера восприятие жизненного и теологического подвига великого филолога, создателя канонического латинского текста Библии. Прослеживается исчерпывающий ряд работ мастера от самых ранних до шедевра «Святой Иероним в келье», относящегося к циклу «Мастерских гравюр».
«О чём идёт речь? Разумеется, о фокусе духовного задания, совпавшем с фокусом гениальности Иеронима: о том, что? так привлекало в нём гуманистов и христианских филологов, а Дюрер полагал воплотить в зрительном образе». Указанное совпадение и гениальность «рыкающего льва» Иеронима, по Бальтазару, состояли в том, что этот мощный характер, обладающий необоримым темпераментом, адепт безошибочного высокого слова, смог в финале своей жизни — как и в финале дюреровской серии — кенотически раствориться в безмолвии, подчинившись «полнозвучному и громогласному Божественному слову», рождающемуся лишь в «очевидно вечном» молчании, для которого Дюрер нашёл уникальный зрительный образ.
Не стоит думать, что это героическое восхождение было лишь воплощением альпинистской страсти писателя, благополучно подсказанным ему обстоятельствами весны и лета 1917 года. Очевидно, что за покорением Качкара для Ильи Зданевича стояло и нечто совсем иное. Если верить его записным книжкам, у него и у художника Михаила Ле-Дантю не позднее осени 1916 года возникает идея создания нового творческого объединения, называемого по географической широте Тифлиса. Друзья основывают в Петрограде Университет «41°», позднее группа с таким названием заявит о себе в столице независимой Грузии, в конце концов, Университет и одноимённое издательство появятся в Париже. А осенью 1917-го Зданевич отделится от археологической экспедиции по территориям северо-востока Турции и не просто совершит акт футуристического возвышения, поднятия на Олимп, он взойдёт на гору, находящуюся в точке пересечения 41-й параллели и 41-го меридиана, дав соседней с Качкаром безымянной вершине имя своего недавно погибшего друга.
Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932-2012), которая находилась — благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму — всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения — Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…)
Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises — её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону. Много работала в театрах, в 1960-1970-х — на телевидении. В самом начале 1980-х занялась иконописью. А затем всё бросила, купила дом в живописнейшем месте российской глубинки, мечтала сосредоточиться на огородничестве и иконописи.
В 2002 г. Наталья Касаткина упала, сломала шейку бедра, лишилась возможности передвигаться. В этот период её жизни и были написаны рассказы, вошедшие в настоящий сборник, которые едва отличимы от воспоминаний, дневниковых заметок.
Публикуем также письма Н. Касаткиной к многолетней подруге, художнице Любови Поповой (1965-1982 гг.) и переписку с сокурсником по Московскому художественному училищу памяти 1905 года Игорем Шелковским (1981-2012). В этих письмах — полная палитра жизни: многочисленные следы бытовых деталей эпохи, впечатления от нашумевших спектаклей и выставок, формулировки жизненных позиций.
Впервые на русском публикуется дневник художника-авангардиста Алексея Грищенко (1883-1977), посвящённый жизни Константинополя, его архитектуре и византийскому прошлому, встречам с русскими эмигрантами и турецкими художниками. Книга содержит подробные комментарии и более 100 иллюстраций.
Книга итальянского левого теоретика и активиста автономистского движения Франко Бифо Берарди (род. 1948) обращена к современности, где репрессивное доминирование экономического фактора и цифровых технологий ведёт к почти полному вовлечению человеческой души в процесс труда. Исследуя эту новую форму отчуждения, автор, по его собственным словам, использует как марксистский и постструктуралистский дискурсы, так и принципы делёзовского шизоанализа и язык киберкультуры. В своём анализе он опирается на многочисленные философские, научные, а также кинематографические источники (фильмы Бергмана, Антониони, Ясудзиро Одзи). Главными ценностями и задачами современного человека он видит творческую самореализацию, автономию, солидарность.
Записи Никиты Алексеева (род. 1953), относящегося к поколению художников московской концептуальной школы. Автор известен как живописью и перфомансами, так и работами в литературном жанре. Записи представляют собой своеобразный авторский комментарий к разнообразным окружающим событиям 2017 года и воспоминания о прошедшем. Более 70 иллюстраций.
Первая публикация на русском языке двух текстов художника Владимира Слепяна (1930-1998), представителя «неофициального искусства», уехавшего во Францию в 1958 году: повести «Сукин Сын» и манифеста «Трансфинитное искусство» (пер. с фр. М. Лепиловой).
Историческое и политическое письмо к магистрату о книжной торговле, её прежнем и нынешнем состоянии, её регламентах, её привилегиях, о негласных разрешениях, о цензорах, о разносчиках книг, о переходе через мосты и о других предметах, касающихся управления книжным делом.
Настоящее издание знакомит читателей с письмами 19 корреспондентов к Давиду Бурлюку, большая часть которых до сегодняшнего дня не была опубликована. Они охватывают период с 1924 года по 1966 год и относятся к «американскому периоду» художника.
Все публикуемые письма приводятся полностью и хранятся в фонде Бурлюка (ф. 372) в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ).
Коллекция писем в архиве обширна и многообразна, она ярко свидетельствует об абсолютной открытости адресата.
Самая ранняя часть архива, содержащая письма второй половины 1920-х годов (Матюшин, Малевич, Пальмов, Лентулов), связана, по большей части, с предполагаемыми выставочными проектами, просьбами поспособствовать продажам картин.
Иной характер носят письма-дневники Евгения Спасского, который еще совсем молодым художником сопровождал Бурлюка в его «сибирском» турне, и письма-отчёты директора Уфимского художественного музея Юлия Блюменталя.
Отдельный блок писем — письма русский художников, оказавшихся в Европе после революции (Масютин, Ларионов и Гончарова). В этом разделе коллекция писем Бориса Григорьева — наиболее значительна (19 писем, с 1925 по 1935 год).
Среди корреспондентов есть и художники, находящиеся на одном континенте с Бурлюком, Николай Циковский и Рокуэл Кент.
Поздняя часть архива содержат письма художников, с которыми Д. Бурлюк познакомился во время двух своих приездов в СССР (1956 и 1965) письма Дмитрия Краснопевцева, Игоря Шелковского, а также письма старых друзей, связь с которыми была надолго прервана.
Публикация предваряется обширной статьей искусствоведа Владимира Полякова, специалиста по творчеству Давида Бурлюка. В статье подробно описывается судьба архивов Бурлюка и рассказывается о специфике публикуемого собрания писем.Каждый раздел сопровождаются справкой об истории взаимоотношений отправителя письма и Д.Д. Бурлюка, даны подробные примечания.
Взаимная симпатия Беньямина и Брехта не могла не вызвать удивления. Слишком они были разными — вернее, разными были больше представления о них. В чём они несомненно сходились, так это в том, что оба были эгоцентриками. Правда, тут же и расходились: один был активным до агрессивности, другой меланхоличным и погружённым в себя. Но в любом случае эгоцентриками не примитивными, а поэтому прекрасно уживались. Ещё у них была удачная, взаимно-дополнительная асимметрия: один был поэтом, не лишённым аналитического взгляда, другой аналитиком, склонным к поэзии. И при этом оба чувствовали, что в мире происходят фундаментальные перемены, и они как интеллектуалы обязаны искать достойные ответы на вызовы времени.