Эта книга посвящена 30-летию падения Советского Союза, завершившего каскад крушений коммунистических режимов Восточной Европы. С каждым десятилетием, отделяющим нас от этих событий, меняется и наш взгляд на их последствия — от рационального оптимизма и веры в реформы 1990-х годов до пессимизма в связи с антилиберальными тенденциями 2010-х. Авторы книги, ведущие исследователи, историки и социальные мыслители России, Европы и США, представляют читателю срез современных пониманий и интерпретаций как самого процесса распада коммунистического пространства, так и ключевых проблем посткоммунистического развития. У сборника два противонаправленных фокуса: с одной стороны, понимание прошлого сквозь призму сегодняшней социальной реальности, а с другой — анализ современной ситуации сквозь оптику прошлого. Дополняя друг друга, эти подходы позволяют создать объемную картину демонтажа коммунистической системы, а также выявить блокирующие механизмы, которые срабатывают в различных сценариях транзита.

Принято считать, что эмоции и политика — это опасное сочетание, свойственное исключительно агрессивным обществам. Марта Нуссбаум в своей книге стремится опровергнуть этот тезис и доказать, что любые политические принципы нуждаются в эмоциональной поддержке. Она отталкивается от примера таких лидеров, как Авраам Линкольн, Джавахарлал Неру и Мартин Лютер Кинг — младший, сумевших связать политические эмоции со стремлениями ко всеобщему миру и справедливости, а не с воинственными проектами, направленными против других наций. Автор обращается и к результатам антропологических исследований, которые утверждают, что склонность к выстраиванию пагубных иерархий и дискриминации укоренена в человеческой природе, но предлагает противопоставить этим склонностям культивирование любви и расширенного сострадания — сначала к своим согражданам, а затем и к представителям других наций. Главными инструментами в культивировании этих чувств должны стать различные виды публичного искусства — от поэм, романов, памятников и мемориалов до фильмов Болливуда. Марта Нуссбаум — философ, профессор Чикагского университета.

Большевизм как квазирелигиозное мессианское движение ставил своей целью радикально преобразовать общество и создать рай на земле. Чтобы стать «новым человеком», каждый из его участников должен был перековать себя с помощью коммунистической этики, разобраться в своих изъянах и преодолеть свои сомнения. Ключевой практикой большевизма стал анализ собственного «я» — то, что Мишель Фуко называл «коммунистической герменевтикой». Разговоры о своих мыслях и намерениях, написание автобиографий, писем и дневников — все это призвано было дать нужную интерпретацию душевной жизни человека, скрытой от внешнего взора. Халфин прослеживает поэтику большевистских эго-документов, показывая, как последние воплощали в себе нарратив движения от тьмы к свету и обращения в новую веру. Со временем товарищеские суды и дискуссии о «прегрешениях» членов партии сменились реальными политическими процессами, в которых «неправильные» коммунисты, в особенности троцкисты, были объявлены контрреволюционерами. Соединяя в своем исследовании анализ автобиографий с изучением коммунистической психологии и социологии, а также политики большевистского самосовершенствования, автор убедительно показывает, как складывались предпосылки для последующего Большого террора.

Крестьянские восстания эпохи Гражданской войны занимают важнейшее место в истории становления советской власти, оставив глубокий след в культурной памяти следующих поколений. За прошедшие сто лет акценты и способы описания крестьянских протестов несколько раз радикально менялись — от официальной советской трактовки выступлений как «кулацко-эсеровских мятежей» до романтизации повстанцев в период перестройки. Большевистская цензура и постепенное исчезновение деревенского мира привели к тому, что история народных выступлений тех лет рассказана в основном «чужими голосами». Данная коллективная монография исследует особенности сохранения и передачи памяти об этих событиях. Какие процессы, связанные с памятниками и местами коммеморации, происходили на протяжении последних ста лет? Как передавались устные воспоминания от старших поколений к младшим? Как менялась за это время частная и семейная память? Какое влияние массовая культура оказывает на историческую память о восстании? Ответы на эти вопросы авторы освещают на примере Тамбовского и Западно-Сибирского восстаний и ряда других выступлений. Многие мемуарные источники, интервью и архивные документы, используемые авторами, вводятся в научный оборот впервые.

В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием. Как слово, появившееся в информационном пространстве в 2014-2022 годах, превратилось в один из главных брендов страха перед преступностью? Какие факторы повлияли на конструирование этого бренда? И стоит ли за ним реальная проблема криминализации молодежи? Ответы на эти вопросы автор стремится найти, опираясь на концепцию моральной паники. Дмитрий Громов — антрополог, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН.

Какую роль материальные объекты играют в общественной жизни? Насколько окружающие нас предметы влияют на конструирование коллективной и индивидуальной идентичности? Алексей Голубев в своей книге «Вещная жизнь» ищет ответы на эти вопросы в истории позднего СССР. В отличие от большинства исследователей, которые фокусируются на роли языка и идеологии в формировании советского «я», автор подчеркивает значение материальности для исторического и социального воображения, сложившегося у жителей страны в период позднего социализма. Он демонстрирует, как самые разные объекты в диапазоне от архитектурных памятников до телевизоров структурировали социальную жизнь советских людей, выстраивали их вкусы и предпочтения, определяли отношения внутри коллективов и сообществ. Такой взгляд на позднесоветскую историю не только помогает лучше ее понять, но и позволяет увидеть этот опыт как неотъемлемую часть глобальной модерности. Алексей Голубев — историк, PhD University of British Columbia, доцент Хьюстонского университета, соредактор антологии «XX век: письма войны», вышедшей в издательстве «НЛО».

Наследие главных катастроф XX века заставляет европейские страны снова и снова пересматривать свое отношение к истории, в процессе таких ревизий решается судьба не только прошлого, но и будущего. Главный вопрос, который перед нами стоит, звучит так: "Есть ли альтернатива национальной гордости, опирающейся на чеканные образы врага и забывающей о жертвах собственной истории? " В двух новых книгах, объединенных в этом издании под одной обложкой, немецкий историк и специалист по культурной памяти Алейда Ассман тоже задается этим вопросом. На фоне сдвига в сторону национализма, случившегося в последние годы во многих европейских государствах, знаменитая исследовательница анализирует послевоенный опыт и осмысливающие его критические теории. Автор предлагает не соглашаться ни с утопистами, мечтающими о глобальном космополитическом обществе, ни с воинственными популистами, апеллирующими к гордости и силе нации, а связать свои надежды с мемориальной культурой, задача которой — переизобрести нации, сформировать у них совесть и сделать их ответственными за безопасное будущее Европы.

Устройство российского общества долгое время описывалось отечественными социальными науками с помощью адаптированных западных теорий и классификаций. В результате его современное состояние представало как набор архаических феноменов, сплошное «отклонение» от социальной и политической «нормы». Такие описания отвечали исключительно на вопрос: чего в этом обществе нет? Исследование Л. Фишмана — попытка отказаться от такой парадигмы и описать тектонические сдвиги в коллективной морали, произошедшие в России в конце XX — начале XXI века, с более гибких позиций. Автор выдвигает тезис о том, что «злые» институты и практики иногда вырастают из вполне благородных норм и ценностей, а людям может не хватить опыта и предвидения, чтобы вмешаться в этот процесс. Читатель узнает, почему сама внутренняя логика советского общества обрекла его на движение к той точке, в которой оно в итоге оказалось — значительную роль в этом сыграла специфическая социалистическая этика добродетели и связанные с ней коллективные практики.

После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса. Балинт Мадьяр и Балинт Мадлович поставили перед собой задачу найти работающую аналитическую модель и актуальный язык описания посткоммунистических режимов. Так появилась данная книга, предлагающая обновленный теоретический инструментарий для анализа акторов, институтов и динамики современных политических систем стран Центральной Европы, постсоветского региона и Китая. Как в автократиях нейтрализуются институты демократического публичного обсуждения? Почему Китай можно назвать «диктатурой, использующей рынок»? В чем разница между западными популистами и популистами из посткоммунистических стран? Вот лишь небольшой список вопросов, на которые дает ответы эта книга. Балинт Мадьяр — венгерский социолог, политик, бывший министр образования и культуры Венгрии. Балинт Мадлович — венгерский политолог, экономист и социолог, MA in political science Центрально-Европейского университета.

После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса. Балинт Мадьяр и Балинт Мадлович поставили перед собой задачу найти работающую аналитическую модель и актуальный язык описания посткоммунистических режимов. Так появилась данная книга, предлагающая обновленный теоретический инструментарий для анализа акторов, институтов и динамики современных политических систем стран Центральной Европы, постсоветского региона и Китая. Как в автократиях нейтрализуются институты демократического публичного обсуждения? Почему Китай можно назвать «диктатурой, использующей рынок»? В чем разница между западными популистами и популистами из посткоммунистических стран? Вот лишь небольшой список вопросов, на которые дает ответы эта книга. Балинт Мадьяр — венгерский социолог, политик, бывший министр образования и культуры Венгрии. Балинт Мадлович — венгерский политолог, экономист и социолог, MA in political science Центрально-Европейского университета.

Книга антрополога и теоретика культуры Светланы Бойм (1959-2015) — переработанное и дополненное английское издание 1994 года — представляет собой попытку критического анализа мифических представлений, которыми скреплялся повседневный быт России ХХ столетия. Темы ее глав — специфические понятия советской культуры («быт», «мещанство», «русская душа»), социально-психологические отношения в коммунальной квартире, питающиеся этим материалом художественные стратегии современной литературы и искусства. Последние главы книги посвящены постсоветской идеологической ситуации 1990-х годов, с такими ее характерными чертами, как превращение «стеба» в господствующий стиль культуры или же ностальгия по советской «великой эпохе». Опираясь на современную западную теорию повседневной жизни, С. Бойм написала книгу в жанре заинтересованных, темпераментных эссе, включающих и личные переживания автора, и прямые публицистические суждения.